It's all in your mind

Frank Andriat, «Un sale livre» — вторая книжка в рамках моего проекта «полочка». Симпатичный формат: в школе учительница выбрала какую-то книгу (история сирийского мальчика-беженца, приехавшего с папой во Францию), весь класс её читает, и главы «нашей» книги в итоге перемежаются между главами из «их» книги и реакции читающих. Читают дети — предсказуемо кому-то нравится («наконец-то книга „нашим“ языком написана»), кому-то нет (от «почему мы должны про чурок читать?» до «это не высокая литература, слишком приземлённый и стиль, и сюжет»). Читают родители — один пришёл в школу ругаться с училкой, выбравшей «порнографию», другая вздыхает, что дети в школе читают не Стендаля, а что попало. Читает сама учительница (расказ, почему она выбрала эту книгу), школьный библиотекарь (чтобы понять, почему дети все так ломанулись её читать), директор школы (чтобы понять, что ответить тому папаше), под конец книги появляется автор. Результат выглядит конспектом хорошего книжного клуба — и книгу прочитал, и обсуждение её. Простая, действительно детская книга, но симпатичная. Точнее даже не «детская», а эдакие фантазмы читающих взрослых о читающих детях.

Посмотрел биографию автора, он предсказуемо оказался школьным учителем (на пенсии). Менее предсказуемо, что он написал 70 книг. «Un sale livre» при этом какие-то премии выиграла, то есть, наверное, из самых известных его книг (у нас в библиотечной сети в каталоге 16 его книг, но на моей полочке стояла только эта).

Полное название книги: «La grande rupture. 1989 — 2024. De la chute du Mur à la guerre d’Ukraine». Это мне мой шеф подкинул книгу — ему кто-то посоветовал, он прочитал, передал мне, чтобы я ему рассказал, насколько это объективная книга. Автор — историк, он регулярно приводит какие-то исторические факты, но насколько эти факты реальны, насколько его подборка фактов объективна, или всё это как у Путина в интервью Карлсону? Мне кажется, что в темах такого масштаба нереально выдержать идеальный баланс. Очевидно, нужно дисквалифицировать книги, выдающие фантазии автора за факты — и эта книга не из таких, иначе даже смысла не имело бы о ней говорить. Но при этом ждать, что появится великий и мудрый историк, способный заткнуть собственное мнение до такой степени, что оно не будет проглядывать за его стилем подборки и изложения фактов? Это нереально. Реально самому знакомиться с разными точками зрения, избавляясь у себя в голове от перекосов в одну, изначально приятную нам сторону. Вот в этом смысле эта книга просто прекрасна — она скорее «про-российская», и своим существованием позволяет скорректировать точку зрения «они там все идиоты, мы их вылечим, как только придём к власти». При этом на всякий случай: «пророссийская» здесь — это книга, автор которой чётко говорит, что российская агрессия длится уже больше 10 лет, что это преступление, что это безумие, что это тупик не только для уничтоженной Украины, но и для деградирующей вследствие развязанной ею войны России. Просто параллельно с этими очевидными тезисами автор пытается показать, на чём основана эта российская политика: вот эти вот все истории про обещание не расширять НАТО, про бомбёжку Сараево, про «нас никто не любит» и пр. И мне это кажется очень важным, потому что я не люблю, когда на сложные вопросы люди находят себе простые ответы. Я не верю, что без понимания точки зрения оппонентов, можно построить с ними общее будущее. Вариант «ров с крокодилами» не работает. А вариант «мы расстреляем всех несогласных» не нравится лично мне.
( Read more... )

Придумал себе новое развлечение для расширения книжного кругозора (с переходом в новый отдел у меня резко увеличилось время непрофессиональных разговоров на французском, и я заметил, насколько бедна эта часть моего словаря). Приходишь в библиотеку, подходишь к первой (по алфавиту) полке и берёшь одну из книг на ней. Прочитал — иди ко второй полке. И так далее, полок там много :-)
Интересное ощущение, когда ты стоишь перед книгами, ни названия, ни имена авторов которых тебе ни о чём не говорят. Первым делом смотришь на авторов, у которых несколько книг, смотришь в Википедии, о чём они вообще пишут, какие у них самые успешные романы. Потом смотришь на обложки, читаешь рекламу на последней странице обложки. Первой книгой выбрал «Queen Bee» — оказался любовный роман (New Romance©). На последней странице обложки написали, что это первый роман автора, опубликованный сначала на бумаге, а не в её Instagram’е. На предпоследней реклама книг из этой же серии с названиями «Gods of Love», «A tous les coeurs que j’ai brisés» и «La force de renaître». Надо брать!

Язык — то, что мне надо. Живой, разговорный. В этом смысле очень хорошо выделяется от огромного количества текста, где прямую речь персонажей часто невозможно выговорить, а если и получается, то чувствуется фальшь, «так не говорят». Здесь особенно в начале хорошо получилось, когда герои знакомятся, и они толком не могут понять, они на «вы» или на «ты», спотыкаются через фразу, переходят туда-обратно — кайф, одним словом.

Встретил интересную форму: «répliqué-je», «asséné-je» и т.п. Т.е. инверсия подлежащее-сказуемое, но не от корректной формы, а как бы от passé composé, у которого потерялся глагол avoir. Я спросил у ChatGPT, что это за форма — он написал прогон о том, как инверсия используется в высоком стиле, и как в некоторых ситуациях можно опускать вспомогательные глаголы (ellipse de l’auxiliaire) — я это и без него знал, но вместе это никак не склеивается. Я бы скорее поставил на «авторский стиль», когда фонетически берётся форма imparfait (эта структура в книге только с глаголами первой группы, у которых практически все формы читаются одинаково, и только с первым лицом единственного числа), пишется как participe passé, инверсия для претензии.

Пошли как-то с Анютой шопиться. В какой-то момент я отключился, сел на лавочку, достал книжку, жду. Минут через 10 ко мне подходит сидевшая напротив тётушка: как прекрасно, что вы такие книги читаете, это так редко! Вы знаете, что через месяц в Dreux будет салон New Romance? Там и ваша автор будет, и моя любимая Flora Stark. Она тоже хорошо пишет, причём у неё всё либо про пожарных, либо про жандармов, ммм...
Я не стал хвастаться, что в моей книге главный герой тоже жандарм (молодой, холостой, сирота, несчастная любовь, друзья спасли от самоубийства и всю книгу они то опасаются из-за его новой любви, то радуются ей), но это, похоже, какая-то тема с униформой.
А ещё вспомнил, как в институте я принципиально оборачивал книги. Не потому, что мне было иногда стыдно за то, что я читаю, а наоборот — чтобы некоторые книги, которые я тогда читал, не давали окружающим повода думать, что я выпендриваюсь. У меня тогда был период резкой смены стиля чтения — после детективов / фантастики я прорабатывал присланный мне подругами-лингвистками «список рекомендованной литературы», и чтение такого мне самому казалось тогда выпендрёжем. Повзрослев, я понял, что всем на всех наплевать, и оборачивать книги перестал. А тут вот, оказывается, не всем на всех :-)

В Pour la Science увидел рекламу этой книжки, подававшейся как разбор разных идиотских теорий про Древний Египет. Типа, пирамиды строились как электрические подстанции, древние египтяне открыли Америку и торговали с ней задолго до нашей эры, ну и так далее. Взял книгу в библиотеке, прочитал.

История про электричество оказалась не шуткой. В книге приводят в пример интервью Gims (вопрос на 1:30:00, после чего Остапа совсем понесло). Музыкант, видимо, известный, на это интервью отреагировали все. Самые лучшие — EDF, выпустившие рекламу (на иллюстрации справа) в духе «официальный поставщик электричества фараонов с 2000 года до нашей эры». В основном, конечно, люди поржали, но кто-то наоборот поддержал. Автор книги начал копать, и докопался до огромных пластов приписывания фараонам чего угодно. Контекст простой: мы — наследники фараонов (название книги примерно так и переводится, но это ещё и отсылка к классической фразе старой французской школы про «nos ancêtres les Gaulois»), а раз фараоны были крутыми, то значит и мы крутые. По нам этого не скажешь, но и про фараонов тоже мировая закулиса прячет всю информацию. А на самом деле...

Интересно здесь то, что в эту рамку вписываются два противоположных по сути течения. Старое — как минимум с XIX века — течение белых супрематистов. Мы же все знаем, что европейская (белая) цивилизация прямо восходит к Древнему Египту, через Древнюю Грецию и Рим. Все более-менее стоящие изобретения были сделаны белым человеком, у нас мало меланина, и это явно как-то положительно сказывается на наших интеллектуальных способностях.
Второе течение XX века, панафриканское. Мы же все знаем, что Египет находится в Африке. Современные историки скрывают, что фараоны были неграми. И вообще, всё более-менее стоящее было изобретено в Египте, белые люди носятся со своей Грецией и Римом исключительно для того, чтобы не признавать, что те всё слизали у египтян. У которых — как и у нас — много меланина, и это явно как-то положительно сказывается на наших интеллектуальных способностях.
( Read more... )

Этот период я знал существенно лучше всех предыдущих. Более того, моё мнение по поводу этого периода практически совпадает с мнением Акунина. Поэтому читать было интересно, но без интриги :-)

Из событий Октябрьской революции — я из школы помнил про «почту, телеграф, телефон», но понимал захват средств коммуникаций как один из первых этапов захвата власти. Наверное, так оно и есть, но конкретно в этом случае большевики не захватывали телеграфы, а отбивали их — 23 октября верные Керенскому войска разгромили типографию большевиков, захватили телеграф и перерезали телефонные провода Зимнего. Так что 25 октября большевики просто забирали назад обычно находившийся под контролем Петросовета телеграф и пр.

Из истории Гражданской войны я помнил о чехословацком корпусе, но с трудом понимал, откуда он взялся, и что он делал в Сибири. Акунин пишет, что этот корпус был сформирован из сдававшихся во время Первой мировой войны в плен чешских и словацких солдат. Они достаточно активно переходили на сторону России, чтобы сражаться против Австро-Венгрии. После заключённого Россией сепаратного мира, чехословацкий корпус решили переправить на западный фронт. Для этого солдат посадили на Трансиб до Тихого океана, чтобы оттуда уже кораблями переплавлять во Францию. Пока поезда ехали, немцы потребовали прекратить пересылку солдат во Францию. Составы остановили, ещё через 3 недели решили солдат разоружить — очевидно, что за это время они успели самоорганизоваться, так Советская Россия получила у себя в тылу враждебный корпус.

А ещё я как-то не задумывался о том, откуда в армии появились комиссары. Потому что в советских книжках все красные офицеры были правильные (Чапаев), и комиссары им нужны были разве только для ликвидации безграмотности. Акунин же пишет, что большое количество офицеров было ещё из царской армии, и советская власть им тупо не доверяла. Для чего и был придуман институт присматривающих за командованием комиссаров.

Очень интересно было читать описание Советско-Польской войны 1920 года. В школе нам рассказывали в духе «народная армия помогла украинскому и белорусскому народам вырваться из-под капиталистического ига». После падения СССР источники скорее ударились в другую крайность: «советская попытка экспансии, к счастью ограничившаяся частью Польши». У Акунина что-то посередине, он очень хорошо описывает мотивацию всех участвовавших сторон. И неожиданная развязка: оказывается, весной 1920 года тот самый лорд Керзон, про которого мы учили песни, предлагал мирный договор о заморозке границ, как сейчас принято выражаться, по линии соприкосновения. Советские власти отвергли это предложение, рассчитывая захватить всю Польшу. Но уже летом красную армию разбили, и по Рижскому мирному договору России досталось существенно меньше того, что предлагал Керзон. Разницу, как мы знаем, СССР добрал уже после договора с фашистами в 1939 году.

Вследствие этого же Рижского договора страны Антанты признали независимость Украины и Белоруссии. Акунин пишет, что это было равнозначно признанию власти Советской России, потому что территории были оккупированы Красной армией. А я, кажется, понял, почему Украина была отдельной страной в ООН и прочих организациях — наверняка всё тянулось ещё от этого признания независимости. Официально Украина — член-основатель ООН, в 1991 году она всего лишь сменила название с УССР на просто Украина. Аналогично БССР сменила название на Беларусь, а членство СССР перешло по наследству России.

Акунин рассказывает о Махно, но рассказ обрывает на том, что когда его армию разбили, он ушёл через границу в Румынию. Почитал в Википедии продолжение: в Румынии его посадили, но в Россию не выдавали. Через год он сбежал в Польшу, где его сначала тоже посадили, потом даже судили за подготовку восстания (оправдали). Ещё через два года он попадает в Германию — есть две версии: то ли ему разрешили выехать поляки, то ли его похитили и вывезли коммунисты, а он от них сбежал. После года в Германии он приехал во Францию (Vincennes), где в 1934 году и умер. Вроде как оставил мемуары, пусть и неполные — интересно, насколько они читабельные?

В главе про Колчака Акунин пишет, что до революции это был известный полярный исследователь, в его честь был назван остров в Северном Ледовитом океане. Википедия как обычно добавляет: в 1939 году советские власти осознали наличие вражеского имени на карте и переименовали остров в остров Расторгуева, по имени другого члена открывшей остров экспедиции. Фишка в том, что экспедиция открыла много островов, и остров Расторгуева в Северном ледовитом океане уже был. В 2005 году острову вернули имя Колчака.

Описывая время Сталина, Акунин пишет о толковом словаре, давшем определение слова «вождь» как «Руководитель и учитель коммунистической партии и трудо­вого народа, являющийся выразителем его воли, стремлений, желаний; общественный деятель, способный поднять на высокий уро­вень политическое сознание и активность масс и правильно определить пути борьбы рабочего класса за полную победу и обеспе­чение интересов всех трудящихся; руково­дитель, организатор и вдохновитель построе­ния социализма и перехода в коммунисти­ческое общество». Да ладно, думаю, ну несерьёзно. Очевидно же, что первый смысл у слова «вождь» — это про племена. А потом уже, посреди дополнительных смыслов, можно и дифирамбы Сталину петь. Полез проверять. По первым словам находится «Толковый словарь языка Совдепии», 1998 года издания. Упс, думаю, неужели Акунин настолько грубо облажался, приняв пост-перестроечный стёб над советским новоязом за сталинское издание? Но нет, этот словарь приводит только первую из процитированных Акуниным фразу (и вообще, оказался не стёб, а набор реальных цитат из реальных советских источников). Поиск по обеим фразам привёл, наконец, к словарю 1951 года, страница 527 (обратите внимание, там интересная нумерация — не по страницам, а по колонкам). Действительно, никаких племён, никаких индейцев. Первым пунктом идёт описание лично товарища Сталина, вторым — видимо уже тогда властям хотелось выглядеть плюралистичными — про главарей буржуазных партий. Третий смысл — вождь в науке, четвёртый — полководец. Какой язык потеряли!

Описывая советскую систему образование (одна из вещей, за которые СССР можно было гордиться), Акунин говорит о задаче выпуска «интеллигентов в первом поколении» — сейчас это называется «социальным лифтом». Но терминология мне напомнила мою маму, с огромным удовольствием считавшей образованные поколения в нашей семье. По её расчётам мы выходили интеллигенцией в третьем поколении — мне тогда это казалось смешным: какая разница, сколько поколений моих предков умело читать? Сейчас становится понятно, что именно имелось в виду.

Очевидная мысль, но я как-то не задумывался, не складывал 2 и 2. Действительно, в СССР у государства была практически монополия работодателя. И при этом действительно население СССР жило достаточно бедно. Не задумывался я о связи между этими двумя фактами: будучи монополистом, ты имеешь возможность мало платить своим работникам. Понятно, что это не единственная причина нищеты. Но одна из непосредственных причин того, что даже у талантливого человека не было возможности найти себе работу, где ему бы платили больше. Другая грань борьбы с расслоением общества на бедных и богатых.

Читая описание Тегерана, узнал, что Сталин боялся летать на самолётах. В Тегеран он прилетел, но только из Баку, куда приехал на поезде. Тегеран у меня в голове в основном ассоциируется с переделом послевоенного мира. Акунин пишет, что тогда же договорились об упразднении Коминтерна (капиталистические страны могли больше не бояться активной подрывной деятельности со стороны СССР). Как следствие, сменили гимн СССР — с «Интернационала» на практически дошедший до наших дней «Союз нерушимый — Великая Русь» Сергея Михалкова.

Читая описание уже послевоенной политики Сталина, сложно не думать о Путине. Отношение Сталина к Югославии: очевидно, что это наши вассалы, какое право они имеют что-то там своё думать? Мы их честно обменяли на Грецию! И какой смысл вести с ними переговоры, если всё равно всё решается между СССР и США? Ну а когда Тито вздумал не только иметь собственную точку зрения (по поводу Албании), а и публично заявлять о ней — тут просто классическое «обиделся!». Тито немедленно называется главарём фашистской шайки, Югославия — шавкой на привязи у американцев, ну и прочий бред. Прямо как сейчас с «наркоманами» и «Вашингтонскими кураторами».

Книга декабря в книжном клубе — «Кривое зеркало жизни. Главные мифы о раке, и что современная наука думает о них» Марии Кондратовой. Мне очень понравилась, как раз мой уровень: подразумевается, что ты ничего не знаешь (если вдруг я случайно что-то знал — читается всё равно легко, подтверждая имевшиеся крохи знаний), всё аккуратно разложено по полочкам, иногда обилие конкретных деталей кажется избыточным, но потом понимаешь, что без них невозможно переходить на следующий уровень, если вдруг захочется узнать побольше. То есть, книгу можно использовать и как стартовую ступеньку в совершенно незнакомой области, и как справочник, если нужно посмотреть подробности какой-то конкретной темы. Структура книги тоже понравилась: в начале каждой части объяснение, что мы тут будем обсуждать, в конце подбивка итогов и библиография, каждая часть разбита на короткие главы, в конце которой напоминание основной мысли этой главы — полезно и для того, чтобы ты случайно не пропустил важное, и потом, для поиска нужного фрагмента книги.

В главе про этимологию Кондратова пишет, что более корректный перевод слова «cancer» — это «краб», потому что древние греки сравнивали опухоль и простирающиеся от неё в разные стороны венами с крабом. А в русском языке перевели как «рак», потому что из членистоногих здесь водятся скорее раки. Я тут же задумался, насколько эта же этимология верна для созвездия Рака, и для туманности Краба — неужели это как «Гамельнский крысолов родом из города Хамельна», когда разные переводы казалось бы одного и того же слова обусловлены разным временем появления этих слов в русском языке. Но нет, туманность Краба вообще не из этого созвездия (оно в Тельце), созвездие честно было Раком и у древних греков, которые видели в нём эпизодического героя второго подвига Геракла (все испугались, и только рак вылез и попытался укусить Геракла за ногу, за что немедленно был растоптан). Да и вся история с ошибкой перевода выглядит сомнительно: в греческом оригинале это было слово «καρκίνος», которое действительно переводится как «краб», но при этом «καρκινοειδή» - это «раковые». Насколько это близкие понятия в древнегреческом, насколько они их различали, насколько этот перевод корректный, а не «вольный» — непонятно.

Продолжая тему переводов: в который раз натыкаюсь на неспособность людей перевести английское слово «hospital» / французское «hôpital» как «больница», обязательно хочется сказать «госпиталь». Который формально по-русски обозначает только военную больницу. Интересно, когда уже слово «госпиталь» приобретёт и смысл «большая больница»? Или уже приобрёл, просто словари не поспевают?

Ещё в книге автор упоминает «старинн[ую] притч[у] про философа Анаксимена [о том, что] чем шире круг наших знаний, тем больше он соприкасается с незнанием и порождает все больше новых вопросов». Поскольку эта притча меня впечатлила в самом детстве, мне стало интересно, я полез искать — непонятно, писал ли об этом сам Анаксимен, но тема действительна общая, о ней кто только не писал. Приписывание Анаксимену я увидел только в книге «Всемирная история в лицах. От Гомера до Эйнштейна: анекдоты, остроты, шутки» — не уверен, что это тот источник, на который я хотел бы полагаться :-)

Из множество интересных деталей, перескажу, наверное, только одну. О том, что у нас в клетках есть два механизма переработки сахара в энергию: бескислородный, когда из одной молекулы глюкозы получается 2 молекулы АТФ (это «универсальная валюта» энергии в живом организме) и молочная кислота; и есть кислородное окисление, когда из той же глюкозы получается 38 молекул АТФ. Первый механизм — архаический, второй появился с внедрением в наши клетки митохондрий (тоже достаточно безумная история), но при этом первый механизм не умер, а остался на скамейке запасных. И пока кислорода хватает — наши клетки жгут сахар эффективно. А когда кислорода не хватает, а энергия нужна — клетки начинают жечь сахар и неэффективно тоже. Откуда и берётся молочная кислота после интенсивного занятия спортом. «Лекарство» от этого — регулярное занятие спортом, в результате которого в мышцах прорастают новые вены, обеспечивая лучший туда доступ кислорода.

А ещё в книге цитируют Имхотепа. Ну точно хорошая книга!

---

На обсуждение книги попасть не получилось, было всего две даты, и обе очень неудачно вписывались в моё расписание. Зато клуб устроил встречу с автором. Она (автор) оказалась такой классной :-)

Понравился её ответ на то, почему нам сложно поверить в случайность того же рака. Сколько ни говори, что кому-то просто не повезло, всё равно хочется искать какие-то причины. Потому что, говорит Кондратова, наш язык нарративен, он не приспособлен для описания вероятностных процессов. Какие слова ни подбирай, всё равно будет казаться, что есть какая-то логика. Сколько ни уточняй «впоследствии не означает вследствие» — нам всё равно нужно делать сознательное усилие, чтобы удерживать себя от этого вывода.

В другом месте Кондратова рассказала историю о Дональде Винникотте, введшем понятие «достаточно хорошей матери». Он якобы увидел, что у многих молодых матерей на пустом месте развивался комплекс «я плохая мать», и сформулировал какие-то достаточно минимальные критерии «хорошей матери», чтобы снизить количество неврозов. Сами критерии не так важны, главное концепт: достаточно минимальный набор того, что ребёнку необходимо для выживания. Так вот, говорит Кондратова, наш организм не идеален, он именно «достаточно хорош» для нашего выживания. В нашем организме постоянно происходят какие-то ошибки, и было бы даже странно, если бы у нас не возникало больших проблем типа рака. Это очень хорошо рифмуется в моей голове с подходом Талантова в «Доказательной медицине» о бессмысленности стремления к идеальному здоровью, и о принятии нашего организма таким, какой он есть.

Ну и совсем уж «на полях» автор упомянула сервис Perplexity — генеративная сеть, но с указанием ссылок на какие-то ключевые моменты сгенерённого текста. Я попробовал, выглядит вполне!

Сентябрьская книга клуба. Очень смешанные чувства. Книга об умвельте, то есть о том, как разные животные видят окружающий мир. У всех у нас разные органы чувств, то есть объективно мы ощущаем разные вещи — но что это значит конкретно? Как именно наши ограничения или суперспособности сказываются на том, как мы ощущаем мир? Тема очень интересная, проблема лишь в том, что сказать по ней строго нечего, кроме «мы этого не знаем, и знать не можем». И даже если мы попытаемся что-то представить, мы даже не сможем сказать «наше предположение может оказаться далеко от реальности», это будет пустая фраза, потому что нет и быть не может никакого способа проверить, насколько оно далеко. И вот эту мысль автор растягивает на сотни страниц, с множеством примеров и ссылок на научные публикации (по этому поводу просто смешно, когда у него на одной странице может стоять несколько десяткой ссылок). При этом сами примеры безумно интересные, просто их перечисление ничего не добавляет к основной теме. И ты мечешься между восхищением перед этой энциклопедией — и отсутствием какой-то структуры (если в перечислении разные примеров выкинуть половину, а остальные поменять местами — читатель этого даже не заметит). Идеально, наверное, издать такую книгу в формате beaux livres, книжек, которые удобно держать на кофейном столике или в приёмной у дантиста. У тебя есть пара минут? Прочитай одну страницу, причём любую, и впечатлись.
( Read more... )

Последний изданный в России том. Мы попросили купить его буквально перед объявлением Акунина террористом. Некоторое время вчитывались в мутные формулировки российских органов, чтобы не подставлять купивших нам книгу друзей, но вроде как ретроактивно за покупку не карали, хранить её не запрещалось, да и пересылать (распространение террористических материалов!) было законно. По всему выходило, что и продавать можно было, и что книжные магазины «по собственной инициативе» решили спрятать крамолу от читателя. 10-й том Акунин издал заграницей, я его покупал уже здесь. Маньяка меня немного раздражает то, что он чуть другого размера, чем предыдущие 9 томов, но дай боже, чтобы это было самым сильным раздражением в моей жизни :-)

Тема ещё ближе к современности, ещё лучше знакома по школьному курсу истории, поэтому, наверное, пройдусь только по интересным словам.

В контексте северо-востока Сибири, Акунин пишет, что интерес к региону был сугубо коммерческий, там добывали пушнину и «рыбий зуб». Полез смотреть — последний оказался моржовым клыком. Видимо, использовался как альтернатива слоновой кости (почему бы и нет — в египетском отделе Лувра есть предметы из зубов гиппопотама).

Рассказывая про Георга I, Акунин пишет, что тот был «родственник и свойственник Романовых сразу по нескольким линиям». Я всегда путался (да и считал бессмысленными) все эти странные слова для описания родственных связей: кум, деверь, свояк. Полез смотреть — свойственник оказался более осмысленным словом, потому что описывает целую категорию людей. Это «член семьи через брак» — поэтому слово и идёт в паре с «родственником» (надо полагать, это «член семьи по крови»).

Слово «стачка» изначально было оценочным. Это от глагола «стакнуться» — когда злоумышленники втайне договариваются о чём-то. «Забастовка» была более нейтральным вариантом. Сейчас, как мне кажется, оба этих слова имеют одинаковую эмоциональную окраску (которая зависит исключительно от политических предпочтений окрашивающего).

Читая про забастовки 1905 года, зацепился за фразу «в Москве отключили водопровод». Я помню, как где-то на четвёртом «Крепком орешке» до меня внезапно дошло понятие критичности инфраструктуры. Что все эти забастовки на транспорте или теракты на жилых домах и офисных башнях — это ничто по сравнению с перекрытием воды или электричества. Понятно, что в 1905 году водопровод ещё не был настолько критической инфраструктурой. Даже в 1980-х в Донецке регулярно то отключали воду, либо подавали откровенно непитьевую, и мы ходили с вёдрами на соседнюю улицу, где было что-то вроде колодца. А сейчас я даже не представляю, куда можно пойти, если воды в кране не будет.

Собственно, причина / повод тех самых забастовок — кровавое воскресенье. Серов видит собственными глазами расправу над мирным шествием. Он пишет серию картин, в частности «Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?». Я сначала подумал, что это Акунин в подписи к иллюстрации стебётся над солдатами, но нет это официальное название картины. По настроению (отвращение к армии, сражающейся с законным поведением собственного народа) похоже на современное «Выходи гулять» Касты.


( Read more... )

Книга мая нашего клуба. Она отталкивала меня с самого начала, одним только своим названием. При этом я помню, как в самом начале жизни во Франции меня привлекали местные журналы, где историки / археологи / лингвисты пытались понять, что из рассказов Библии можно привязать к реальности. Достаточно скоро моё любопытство пропало, а потом и сменилось даже каким-то раздражением, когда я начал замечать, что люди (к счастью, чаще не авторы даже таких вот журналов, а их читатели) пытаются анализировать не только гипотетически исторические факты, но и откровенно мифические. Книга Десницкого, к сожалению, туда же. Я правда не понимаю, как можно настолько всё смешивать в одну кучу? Пытаться понять, что мы можем сказать о дворе царя Соломона (вполне законный вопрос), что мы можем сказать об авторе библейских глав о царе Соломоне и о контексте их написания (просто великолепный вопрос), и при этом задаваться вопросами типа реальности создания мира за 6 дней (откровенный миф, никто вменяемый не станет пытаться доказывать, что так оно всё и было).

При этом автор пытается иллюстрировать собственную не то чтобы непредвзятость, но способность слышать аргументы «обеих сторон», приводя аргументы нашей (атеистической) стороны настолько топорно, что их и я бы с удовольствием опроверг. На всякий случай, у меня точка зрения такая: можно изучать Библию примерно так же, как мы изучаем «Одиссею» или эпос о Гильгамеше. То есть, исключительно как литературный памятник, не делая вида, что мы можем (тем более должны) верить в ту религию, которая там описана. И нет, из этого не следует, что мы отвергаем реальность всего описанного в Библии. Но это точно так же, как с «Иллиадой» — тот факт, что археологи нашли Трою, не делает историю рождения Афины из головы Зевса более реальной. Учимся отделять историю от религии, художественную литературу от документальной книги. И не забываем, что верить на слово не надо ни одному из этих четырёх :-)

При этом сам Десницкий иногда говорит примерно то же самое. Приводит пример с Жанной д’Арк: мы можем изучать её историю, даже не веря в явление ей Богоматери. При этом, не закрывая глаза на это явление Богоматери как на часть истории, без которой не понять Жанну д’Арк — не так уж и важно, являлась ли ей Богоматерь на самом деле, важно понимать, что в это явление могла верить сама Жанна, в него могло верить её окружение. Возможно, конечно, я просто не вычитал какой-то тонкий сарказм Десницкого, восприняв весь текст его книги в прямом смысле. Но мне, наверное, было бы приятнее, если бы он точно так же разделял вопрос анализа Библии: это мы изучаем, потому что у него могут быть какие-то исторические основания; это мы изучаем, потому что мы можем что-то сказать о тексте как о литературе; а это мы оставляем на усмотрение читателя, потому что это в чистом виде религия, и доказывать её или опровергать — это откровенно неблагодарное занятие.
( Read more... )

Вторая часть книги, наши герои переходят от теории к практике, проект «Манхэттен». Это читать было ещё интереснее — производственный роман я люблю, а тут ещё и такая родная тема! Пересказывать как обычно бессмысленно (читайте! у меня есть бумажный экземпляр!), но несколько анекдотов всё же перескажу.

1. Мне ещё в институте нравилось понятие «эффективного сечения». В двух словах: предположим, вы бросаете мяч в баскетбольное кольцо, и площадь этого кольца — 1 кв.м. Но при этом, на щите сидит злобный гоблин, и раз на два он ваш мяч в кольцо не пропускает. Нормальный человек говорит, что площадь кольца не изменилась, просто нужно учитывать ещё и вероятность прохождения в него мяча. А в ядерной физике вводят понятие эффективной площади, и в моём примере эффективная площадь кольца — 0.5 кв.м. Так вот, в книге упоминают прекрасную единицу измерения: барн. Это от английского barn = «сарай». Потому что реакции с таким сечением очень вероятны, они «огромны как сарай».
( Read more... )